Оцифрованные ангелы: Александр Иличевский написал роман об абсолютных ценностях

22.08.2020

В свое книге писатель разворачивает насыщенную деталями многослойную картину мира

Главное, что присуще писателю Александру Иличевскому, это сила противостоять мелкотравчатости, которая просто-таки захлестывает современную литературу.

Анна Берсенева, писатель

​

Конечно, не является открытием, что заурядность доминировала всегда, в литературе так же, как и в жизни. Однако то, что происходит у тебя на глазах, особенно заметно. И явно преобладающая сейчас мизерность мышления в сочетании с ремесленной мастеровитостью наполняет читателя не интересом, а недоумением: зачем стараться крепко сбить историю и выстроить увлекательный сюжет, если авторское сознание не способно наполнить их значимой мыслью?

​

В романе Александра Иличевского «Чертеж Ньютона» авторская мысль масштабна так же, как стремление главного героя, физика Константина, разгадать тайну «особой материи, занимающей большую часть Вселенной, но при этом не вступающей с наблюдаемым миром во взаимодействие». Человек он не из дюжинных - в пустыне Невада (туда Константин едет, чтобы понять, что произошло с попавшей в секту матерью его жены) и на Памире (там он собирает данные наблюдений заброшенной с советских времен физической лаборатории) ему являются духи этих непростых мест, и герой видит их во всех подробностях.

Роман вообще не только строен композиционно, но и наполнен множеством подробностей, как реалистических, так и мистических, причем те и другие соединяются самым естественным образом. Антропоморфные и неопределимые духи Невады, например, общаются с героем «благодаря своеобразной пантомиме, похожей на ту, что я видел когда-то в небольшом парижском театре, куда во время отпуска увлекла меня жена».

​

Но главное - значимая художественная задача - не растворяется в причудливой игре авторского воображения. Писателя занимают не возможности вымысла и не приметы реальности сами по себе. Их в романе много, как и динамичных событий, но все же то и другое - лишь средство для понимания единства науки, религии и искусства, человеческого мозга и искусственного интеллекта. Это единство позволяет найти во Вселенной «ангелов в качестве цифровых массивов, которые можем интерпретировать как мыслительную деятельность». Такой «вполне осмысленный числовой пантеизм» позволяет герою воскликнуть: «Мироздание вообще - круговорот чисел. ... Вселенная есть мозг! Точней, речение Создателя».

Даже и не удивляет, что жизнь приводит такого героя в Иерусалим: этот город изначально создан для масштабных мыслей. Не случайно именно в чертеже Храма искал Исаак Ньютон связь между научно постижимым и познаваемым только верой. Константин вписывается в метафизический иерусалимский чертеж всей своей сущностью. Приезжает он в Иерусалим потому, что бесследно исчез его отец, Виктор Вайс, давно уже перебравшийся туда из Москвы, и в поисках отца проходит по следам его странствий и прогулок, мыслей, чувств, страданий, видений.

Какой он, этот Виктор Вайс? Да вообще-то очень узнаваемый по внешнему контуру жизни - неустроенный, относящийся с презрением ко всему, в чем не видит отпечатка вечности, богемный, пьющий... Однако личность его этим не только не исчерпывается, но даже не описывается. Отец - это тоже в первую очередь воплощенная мысль, а не набор бытовых и психологических характеристик. В незамечаемо скудном своем существовании он размышляет, например, о том, что «никогда наука не отличалась от мистических исследований. Законы Ньютона это законы классического, видимого мира. Метафизика в сущности и есть физика. Наука давно и плодотворно не столько заменяет теологию, сколько ее углубляет. Проблема человечества - есть мораль или нет ее. Квантовая механика дает нам основания говорить, что мораль есть следствие законов природы, а не случайная мутация культуры. Именно это является главным оружием против тьмы. Ибо можно победить человека, народы, государства и империи, но не законы природы, благодаря которым Кант дивился моральному императиву и звездному небу. Роль квантовой механики в сознании XXI века должна преобразить мышление и образ жизни человека».

Мог ли и этот герой оказаться в другом месте, нежели то, где «ландшафт связан со словами пуповиной, ... каждая пядь имеет свое имя, ибо везде что-нибудь да происходило: там Иаков увидел лестницу на небеса, здесь Авраам сидел у костра и принимал в гости мир»? И мог ли его сын, считывающий существование ангелов с сигналов физической лаборатории, не последовать за ним?

За повествовательной неторопливостью, с которой Александр Иличевский разворачивает перед читателем насыщенную деталями картину мира, чувствуется то же напряжение, которое пронизывает каждую структурную составляющую его многослойного, как время и Иерусалим, текста: напряжение мысли. Ее развитие дает роману сюжет, героям - характеры, описаниям - смысл (чего стоит одна лишь картина ночного фантасмагорического Иерусалима!).

Автору же книга, построенная на такой мощной основе, дает читателей, для которых важны абсолютные ценности.

livelib.ru - Книжный портал с персональными рекомендациями

14.07.2020

Сама идея заглянуть в тайны мироздания, опираясь на чертеж Иерусалимского Храма, сделанный Ньютоном, кружит голову и манит внимательно вчитываться в строки нового романа Александра Иличевского. Поражает умение этого писателя совмещать захватывающий, «блокбастерный», сюжет и глубокие научные, философские, теологические размышления. Лейтмотив романа «Чертеж Ньютона» отражен во фразе: «Мы заговорили о Ньютоне, о том, что пришла пора и науке, и религии опомниться и попробовать чему-нибудь научиться друг у друга». Для пытливого, вдумчивого читателя здесь открывается богатая галерея тем для осмысления – от темной материи и ее схожести с сознанием до создания многофокусной голограммы, которая воссоздает Храм. И для любителей мистики найдется масса впечатлений – дУхи гор, пустыни, древнего города витают над текстом, живут в строках и между строк.

«Детали норовили затмить сам город», пишет Иличевский об Иерусалиме, и тоже можно сказать о самом повествовании. Фабула романа о поисках главным героем своего отца, пропавшего без вести где-то на просторах Земли Обетованной, прячется в поразительных «деталях». Это и подробности жизни девкалионской секты в Неваде, и заброшенная Памирская станция, охраняемая духами, и археологические раскопки, и жизнь русской эмигрантской богемы в заброшенной деревне рядом с Иерусалимом, и экспедиция художника Поленова в поисках библейских пейзажей для создания цикла картин, и еще множество познавательных сюжетных ручейков. Все настолько будоражит воображение, что чтение романа превращается в познавательный квест, приходится что-то еще дополнительно читать, смотреть, размышлять.

И конечно Иерусалим – это ядро романа, его центр тяжести. «Здесь любой клочок что-нибудь да хранит важное для содержания и предназначения — ни много, ни мало — всего человечества. … Иерусалим — толща палимпсеста». Описание города баснословно, восхищает образ дирижабля над Иерусалимом — «это белый, как киноэкран, символ сознания, понимающего себя».

Обязательно хочу подчеркнуть яркость, зримость, объемность прозы Александра Иличевского, читаешь, и включаются все сенсорные анализаторы, ты слышишь запахи, звуки, осязаешь поверхности, чувствуешь жажду, озноб. На мой читательский взгляд, проза этого автора – лучшее сейчас пишется на русском языке.

​

Наталия Богренцова

livelib.ru - Книжный портал с персональными рекомендациями

22.11.2019

Дочитала "Чертеж Ньютона" и хочу с вами, моими френдами, поделиться впечатлением об этой книге. Книга мне понравилась, я получила большое удовольствие и много новых знаний из истории Иерусалима и археологии. Сейчас расскажу, что мне понравилось больше всего.

Если быть долгое время подписанной на блог А. Иличевского и читать регулярно те отрывки, которые выкладывает писатель, то можно легко узнать почерк и манеру письма Иличевского, даже не видя обложку и название книги - настолько узнаваемый стиль. И очень интересно наблюдать, как все те кусочки, которые я уже читала по отдельности, сложились в полотно романа.

Мне показалось интересным построение романа, словно в виде дерева: основной сюжет - о том, как герой ищет пропавшего неизвестно куда отца и постоянно пытается воссоздать образ храма Соломона, - это как бы ствол дерева. А веточки дерева - это разные лирические отступления на разные темы (путешествия по Иудейской пустыне, по Неваде и Юте, Иерусалим, Ирод, храм Соломона, темная материя, всеобщее воскресение мертвых, Москва, художник Поленов, музыка и литература и многие другие темы). Интересно, что Иличевский рассказывает про это все в виде воспоминаний героя об отце, о его мыслях и записях в дневниках. Также интересно, что черты самого Иличевского (образ автора) мы видим и в образе сына ( главного героя), и в образе пропавшего отца. Все же в отце их больше.

Я уловила в романе две аллюзии: "Мертвые души" Гоголя ( в самом начале) и "Солярис" Лемма (про жизнь и видения героя на заброшенной станции на Памире). Я долго думала, для чего на фоне реального мира автор вводит этих призраков, калощадку? Неужели герой сходит с ума? Но нет. Это не так. Я пришла к выводу, что сделано это для того, чтобы показать сосуществование мира видимого и мира духов, тонкого мира, невидимого. И автор абсолютно убежден, что этот тонкий мир есть. А Вселенная может посылать нам информацию не в виде знаков, которых мы так ждем, а сразу в виде другого сознания.

Герой романа носится по пустыне и пытается в узорах, созданных дождями, ветрами на стенах древних пещер, определить очертания Храма - он понял, что сама темная материя хочет донести ему образ Храма. Он приближается к разгадке вплотную. И с помощью специального оборудования, особым образом направляя свет, ему удается создать над Храмовой горой образ-призрак Храма Соломона, как на чертеже Исаака Ньютона. И этот Храм парит над городом. А люди воспринимают это как чудо. Мне это напомнило град Китеж и легенду о том, что этот город-призрак можно видеть на рассвете в тумане в первых лучах солнца. Автор поднимает интересные темы и идеи.

Главное, что я поняла, - это то, что данная книга гораздо глубже и в ней гораздо больше смыслов, загадок и аллюзий, чем я смогла уловить. Мне элементарно не хватило знаний об истории Иерусалима, об археологических раскопках в тех местах, а также мне не хватило знания Священного Писания.

Дарья Фомина